Шевченковская энциклопедия

А Б В Г Д Е Ж З И К Л М Н О П Р С Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Э Ю Я

Предисловие к части первой

У каждого было имя

У всякого своя доля
I свiй шлях широкий:
Той муруe, той руйнуe...

Развитие широких концептуальных литературоведческих исследований немыслимо без непрерывного обогащения и глубокой разработки документальной базы науки. Едва ли не в наибольшей степени нужна такая база при изучении среды личности, которую составляют всевозможные факторы, воздействующие на человека в течение всей жизни и отдельных ее периодов, а также микросреды, в узком смысле слова - ближайшего окружения в каждый данный момент. Определить в среде ближайшего окружения объективные и субъективные, первичные и вторичные элементы - значит создать предпосылки для наиболее полного изучения занимающей нас проблемы, для раскрытия внутренних механизмов взаимовлияния, взаимодействия среды и творчества, личности и окружающей ее действительности, а, следовательно, для проникновения в святая святых литератора, художника, человека искусства - его рабочую лабораторию, психологию творческого процесса.

В жизни и творчестве Т. Г. Шевченко есть немало широко известных факторов, объективному восприятию, правильному толкованию которых мешают недостаточно четкие представления о времени, в котором он жил, о среде, его окружавшей, о людях, находившихся рядом и вокруг. Подлинный смысл многих явлений шевченковской биографии может быть понят только при условии реконструкции всех особенностей каждой ситуации, всех взаимосвязей, которыми она была обусловлена или сопровождалась. Не выборочный подход, при котором учтенными оказываются лишь некоторые лица или категории лиц (например, участники освободительных движений), а изучение сплошное, фронтальное - вот что необходимо для воссоздания разнокомпонентной, многофигурной картины жизни во всей ее реалистической подлинности.

Убежденность в этом еще четверть века тому назад побудила автора взяться за создание словаря окружения и связей Шевченко его солдатского десятилетия. Книжная (и, как тогда казалось, относительно полная) публикация законченной (по тому времени) работы была осуществлена в 1971 году киевским издательством "Днiпро" в составе книги "Лiта невольничi", как бы приложением к исследовательским повестям и рассказам начинавшего тогда свой путь шевченковеда.

Словарь убеждал в том, что десять лет оренбургской неволи были наиболее густо населенным периодом во всей жизни Тараса Шевченко. Каждой своей страницей он доказывал: никогда до этого и никогда позже не встречалось на его пути столько самых разных людей, как в то безмерно трудное, трагическое, но удивительно богатое впечатлениями время. Развенчивалось мнение, будто Шевченко в эти годы общался лишь с группой солдат и офицеров, горсткой чиновников-земляков да еще небольшим кругом опальных поляков. Словарь опровергал это ошибочное утверждение, восстанавливал истинную картину социальной и национальной среды, в которой оказался поэт-изгнанник в годы своей солдатчины, открывал возможность проанализировать на основе строго научных, документальных данных все многообразие окружения и всю сложность связей Шевченко в течение лет, проведенных в Оренбурге, Орской крепости, на Аральском море, снова в Оренбурге, снова в Орской и, наконец, в Новопетровском укреплении.

Труд был оценен. Он лег в основу последующих комментариев к произведениям Шевченко и воспоминаниям о нем, оказался полезен его биографам и летописцам, помог разобраться в творческой истории ряда работ поэта и художника, стимулировал рождение идеи, а затем и осуществление двухтомного "Шевченкiвського словника" (1976-1977). Редко в какой работе 70-90-х годов не найти ссылок на этот словарь (правда, кое-кто ссылаться "забывал"). Его использовали шевченковеды разных стран.

Меж тем автор осознавал неполноту своего детища и продолжал поиск, вводя в оборот новые и новые сведения, называя и раскрывая первоначально не названные имена. Особенно много их в трилогии "Быль о Тарасе", увидевшей свет в 1993 году, а в 1994-м удостоенной Государственной премии Украины имени Т. Г. Шевченко. И вот теперь уже стало невозможным не вернуться к работе четвертьвековой давности, чтобы довести ее до конца (по крайней мере, до современного, сегодняшнего уровня знаний о людях вокруг Шевченко), превратить словарь в энциклопедию - энциклопедию его окружения и связей более продолжительного периода - от апреля 1847 до возвращения в Петербург одиннадцать лет спустя - мартовским днем 1858-го.

Да, готовится уже четырехтомная "Шевченковская энциклопедия". Но по строжайшим канонам, трафаретам энциклопедий она способна вместить в себя только основные сведения о наиболее известных друзьях и недругах, приятелях, знакомых, корреспондентах, официальных лицах, вошедших в биографию сына Украины, заброшенного на долгие годы в степи и пустыни оренбургские, казахстанские. Многие имена будут, некоторые данные и однозначные характеристики не обойти, но сколько-нибудь полных сведений о взаимоотношениях там не сыскать. А они нужны. Без них персональная энциклопедия существенно обедняется. Следовательно, наряду с общей, универсальной энциклопедией о Шевченко нужны сопутствующие ей, так сказать частные, во многом отличающиеся от "генеральной".

Такова энциклопедия, которая сейчас перед вами. В ней, примерно, полторы тысячи имен (с персональными, личностными статьями по большей их части). Работа подобного характера и объема выполнена в шевченковедении (как и литературоведении в целом) впервые.

Несколько предварительных замечаний общего характера

Человек, обреченный на жизнь в неволе, оказывается лишенным естественного права свободного формирования собственной микросреды. Ее состав, в огромной степени, навязывается свыше - теми, которые, выступая в роли душителей личности, стараются поставить ее в условия максимальной изоляции от всего, что составляло основу жизни в недалеком прошлом.

Отдача Шевченко в солдаты означала для него полную смену среды. Уготованные ему плацы и казармы отдаленных линейных батальонов должны были исключить всякую возможность общения с единомышленниками, погрузить в атмосферу муштры, отупения, физического и нравственного разрушения.

Однако расчеты не оправдались. Положение Отдельного Оренбургского корпуса как средоточия множества людей, отданных в солдаты за политическую деятельность, положение Оренбургской губернии как края ссылки инакомыслящих создали объективные предпосылки для формирования нового окружения Шевченко. Ему самому в этом принадлежала не пассивная, а, напротив, самая активная роль, отвечавшая потребностям его личности, сложившимся в нем демократическим взглядам и устремлениям. Лишенный права выбора среды в целом, он использовал все возможности отбора для себя круга лиц, общение с которыми соответствовало его идейным, нравственным убеждениям.

Одной из главных особенностей периода стало интенсивное расширение социального и национального состава окружения. Оно протекало непрерывно и, преодолевая естественную, особенно на первых порах, стихийность, становилось организованнее, целеустремленнее.

Эти результаты, как и предшествующий им процесс, требуют глубокого анализа, который может быть осуществлен только на основе досконального знания всех связей изучаемого периода. Такие возможности, в частности, открывает настоящая энциклопедия, выросшая, повторюсь, из первоначального словаря окружения и связей Т. Шевченко периода солдатчины (попутно, ради установления приоритета, замечу, что аналогичный по теме словарь Л. А. Черейского "Пушкин и его окружение" вышел в свет несколькими годами позже, в 1976-м).

Статьи в данной энциклопедии разных размеров, как различны и люди, которым они посвящены, различны их роль, их место в жизни Шевченко. Но во всех случаях устремленность одна: дать монографическую документальную характеристику его связей с данным лицом.

В долгой неволе Шевченко воочию увидел (и на самом себе ощутил) всю тяжесть судьбы солдата, матроса в Российской империи. Необходимость знать поименно тех, кто сопутствовал ему в дни испытаний, сделала целесообразной реконструкцию "списочных составов" матросов на судах Аральского моря, "нижних чинов" Новопетровского укрепления и т.д. Знание имен предопределило направления (и, в конце концов, успех) поиска биографий. Уже после публикации названного словаря удалось раскрыть индивидуальные биографии-судьбы унтер-офицеров и матросов 45-го флотского экипажа, проделавших зимою 1848 г. путь из Астрахани до Оренбурга на верховых лошадях, а несколькими месяцами спустя составивших экипажи судов Аральской флотилии. В результате поисковой работы перестали быть безымянными записи в Дневнике, строки переписки, многие художественные зарисовки, обрели жизненные прототипы некоторые произведения в поэзии и прозе.

На каждом из жизненных переходов Шевченко находил новых знакомых. Не просто отдельные люди оказывались в поле его зрения. В горах Каратау он впервые, притом близко, узнал коренных горнозаводцев Урала. В энциклопедии им посвящен ряд статей (К. Д. Гонибесов, Н. Д. Козлов и др.); тут достаточно полные сведения об этих людях, их подневольной судьбе, их рабочей доле и силе.

Обращают на себя внимание многие знакомые поэта из оренбургских и уральских казаков. К истории, быту и нравам казачества Шевченко проявил особый интерес, выразившийся, прежде всего, в замысле неосуществленного романа об уральских казаках. Пробудился этот интерес под воздействием знакомств личных.

Для нас, конечно, немаловажно, что упоминаемый в Дневнике владелец "сонника" Чеганов и загадочный Федор Ефимович, "добрый человек" из воспоминаний Н. Ф. Савичева - это одно и то же лицо, казачий офицер Ф. Е. Чаганов; дружба Шевченко с ним в Новопетровском укреплении продолжалась не менее пяти лет.

А история "Разумановского сада" в том же укреплении? На целую художественную серию вдохновил он Шевченко - и, как автор теперь уверен, не только неповторимостью своих видов, а и тем, что сад этот был неотделим от трудов простых казаков-поселенцев Андрея и Наума Разумановых. Между тем с легкой руки того же Савичева (мемуариста в целом добросовестного) по нашим страницам что-то "загулялась" версия о мифическом Разуманове-купце.

Мы не имеем права не задуматься, кем был тот "земляк из Островной", который вдохновил поэта на создание замечательного стихотворения, а, задумавшись, не постараться узнать все возможное как об Островной, так и о самом этом человеке.

Мы не можем позволить себе пробежать взглядом по листам с шевченковскими зарисовками и не спросить: а кто (к примеру) тот весельчак, который лихо отплясывает на палубе шхуны, в кругу товарищей? Не на все найдет ответ вопрошающий, но на многое - наверняка. Вот и в данном случае комментарий к зарисовке может быть определенным: пляшет матрос Андрей Сахнов.

Достаточно полно, во всем многообразии предстало перед Шевченко российское офицерство: и лучшие его представители, и безликие исполнители военных уставов, и отъявленные солдафоны. Удалось обнаружить важные документальные данные о таких прогрессивных людях офицерского сословия, как И. А. Усков, Г. Г. Левитский, А. И. Бутаков, К. Е. Поспелов, А. И. Макшеев, П. Ф. Гурьев, П. А. Невельский и других. Одновременно прояснились биографии тех, кто сыграл в судьбе поэта роль неблаговидную. Среди этих, последних, подпоручик С. А. Бархвиц. Не столько нечестность в отношении поэта-солдата, выразившаяся в отказе от возврата долга и требовании привлечь его к ответственности за "ложное предъявление претензии", сколько политическое отступничество, моральная опустошенность сего офицера послужили причиной уничтожающей оценки его в Дневнике Шевченко ("дрянь, мелочь"). Выявленные архивные документы позволили раскрыть облик Бархвица, который, будучи прапорщиком Ревельского егерского полка, принадлежал 1838-1839 гг. к группе армейских офицеров, созданной подпоручиком А. Н. Кузьминым-Караваевым с целью организации побега одного из руководителей польского революционного движения Ш. Конарского, а затем, после ареста, от своих политических деклараций отказался, оговорил недавних товарищей и был оставлен на службе в прежнем чине, хотя и с переводом в Орскую крепость (где вскоре получил следующий чин).

Столь же различным оказался близко узнанный им в неволе мир чиновный. Некоторые чиновники, люди передовых взглядов и добрых сердец, стали его искренними друзьями; знакомство с другими позволило отчетливее, острее почувствовать, что из себя представляет царская бюрократия. Заслуживают быть введенными в биографию Шевченко имена таких прогрессивных чиновников, как П. Н. Глебов, В. В. Григорьев, Н. А. Дмитриев, Н. Ф. Костромитинов, И. В. и Н. В. Павловы.

Солдатчина свела Шевченко с участниками важнейших общественных движений 20-50-х годов XIX века.

На первом месте среди них стоят польские повстанцы разных лет. В энциклопедии круг их шире, чем называлось даже в трудах специальных (в частности, ценном исследовании В. А. Дьякова "Тарас Шевченко и его польские друзья"). Интересны фигуры С. Буновского, Е. Врублевского, К. Добровольского, С. Мешковского, Л. Травковского, В. Шкупя и ряда других, которые в данном контексте не фигурировали никогда. Относились они, как и другие их сотоварищи, к различным слоям польского общества - родовитым шляхтичам, разорившимся однодворцам, офицерам, служащим, студентам, учащимся; отличала этих людей и разная степень политической зрелости.

В эти годы Шевченко познакомился с участниками ряда российских тайных обществ и кружков. Особое место среди них занимают петрашевцы. Среди имен, которым посвящаются отдельные статьи, - не только обычно называемые Н. Я. Данилевский, А. Н. Плещеев, А. В. Ханыков (о которых также удалось отыскать неопубликованные архивные свидетельства), но и Н. А. Момбелли, П. Г. Шапошников, близкие к кружку А. И. Макшеев, Н. А. Ивашинцев, М. И. Беликович и ряд других.

Знакомство с одним-двумя представителями того или иного политического кружка - факт, который может таить в себе и элемент случайности, и простое человеческое расположение, не всегда свидетельствующее о близости идейной. Связи с большой группой таких людей, причем разновременные, на протяжении нескольких лет, случайность исключают, давая все основания для выводов о близости глубокой, внутренней.

В период солдатчины состоялось знакомство Шевченко со многими, очень многими категориями людей. Это ученые - географы, естествоиспытатели, историки; писатели - известные и давно забытые; медики - военные, гражданские. Это рыбаки, дворовые люди, купцы разных гильдий. Это жены - генеральские, офицерские, чиновничьи, солдатские. Это колодники и каторжники, в том числе развращенные уродливым воспитанием сынки дворян. Все они представлены определенным числом статей, содержащих сведения и о самих этих людях, и о характере связей с ними отданного в солдаты поэта.

Учтены представители множества национальностей. Отдельные именные статьи посвящены Н. Алмакурову, Альмамбеку, К. Иралиеву, Д. Кушинбаеву и другим, олицетворяющим собою народы, которые впервые открылись для Шевченко в 1847-1857 гг. (казахов, туркмен, татар, башкир, каракалпаков). Некоторые из названных лиц оказались, уже в качестве типажей или натурщиков, запечатленными в карандашных, акварельных его работах; общение с ними сказалось и на литературном творчестве ("У Бога за дверми лежала сокира", "Близнецы" и др.).

Особо следует выделить соплеменников, земляков. Насильно оторванный от своей родины, Украины, Т. Шевченко жадно тянулся к ним, не упуская любой возможности дорогого ему знакомства и общения. Известно, какую роль в его судьбе сыграли братья Лазаревские, С. Левицкий и др. Изучение окружения во всей его полноте позволило расширить этот список за счет покаранных участников восстаний в Галиции (М. Чемерда, И. Дарчюк, П. Маслюк, Я. Михалько), ввести в оренбургское "украинское землячество" тех, кто, не будучи украинцем по национальности, родился, жил или служил в родных для поэта местах (И. А. Усков и А.Е. Ускова, Г. Г. Левитский, Е. Ф. Середницкий и др.). Украинское представительство в окружении 1847-1857 гг. стало немаловажным фактором его морального и творческого выживания.

Однако одиннадцать лет жизни Т. Шевченко (1847-1858) представляют собою, как уже отмечалось, не только годы солдатской службы, но и триединое целое: тюрьма-солдатчина-ссылка. Под ссылкой автор подразумевает нижегородские (и сопутствующие им) месяцы, когда поэт, незадолго перед тем освобожденный от батальонной службы и исполненный надежд на будущее совершенно свободного человека, оказался "як собака на привьязi" - лишенным права, возможности следовать в манивший его своей Академией художеств Санкт-Петербург и вообще избирать как место жительства, так и род занятий по собственному усмотрению, распоряжаться собою, своей судьбой.

Апрель-май 1847 - около двух "тюремных" месяцев - в энциклопедии представлены официальными лицами: теми, кто отдавал приказ об аресте Т. Шевченко как одного из организаторов тайного общества - Кирилло-Мефодиевского товарищества, непосредственно выполнял этот приказ, руководил следствием в каземате Петербурга или в следствии участвовал непосредственно. Имен не много, но обойти их нашим вниманием было бы неправомерным, тем более, что некоторые из них оказались причастными и к дальнейшей судьбе тяжко покаранного поэта.

Несравненно более обширен тот пласт, который связан с восемью месяцами возвращения из неволи - условно говоря, ссылки. Август 1857 - март 1858 занимают особое и еще не до конца осмысленное наукой место в его биографии. Равные по насыщенности событиями этапу, они замечательны тем, что Шевченко, насильно и надолго оторванный от активной общественно-политической деятельности, смог в кратчайшее время вновь приобщиться к тому главному, что волновало умы, окунуться в бурное течение прогрессивной мысли сказать свое новое, веское и страстное, поэтическое слово.

В этот период вновь произошла полная смена всей среды, всего окружения поэта. Вместо заброшенного в пустыне, отдаленного и малолюдного Новопетровского укрепления, где Шевченко должен был постоянно помнить о том, что он "нижний чин" и любой офицер, по любому поводу и без всякого повода, мог учинить над ним расправу, поэт оказался в Астрахани, затем на Волге, в Нижнем Новгороде - местах с бурлящей жизнью, многообразием лиц и типов, в обстановке свободного общения с теми, кто привлекал внимание и почти свободного отстранения от людей, которые не вызывали его доверия.

Предприняв изучение окружения поэта в те месяцы, автор на основе записей в Дневнике, переписке, мемуарных и документальных источниках установил более 200 лиц, с которыми Шевченко свел знакомство в течение этих 238 дней (двухсот, кроме тех, которые не могут быть названы поименно, а определяются обобщающе: "калмыки", "аргонавты", "помещики", "купцы", "зрители", "пассажиры" и т.д.) Но назван человек или не назван, мы не вправе сбрасывать со счетов ни одно лицо и, тем более, ни одну категорию лиц, которые составляли среду Шевченко данного периода. Преднамеренные или непреднамеренные пропуски влекут за собою смещение акцентов, искажение общей картины, превратность представлений о том, что и как на него воздействовало. Воздействие же было весьма существенным. Экипаж "Князя Пожарского" настроил Шевченко на волну размышлений о Степане Разине; общение с безымянными строителями волжских судов дало представление о труде и быте рабочих на верфях. Попутно отметим, что воздействие было обоюдным. Шевченко, например, активно вмешался в жизнь нижегородского театра и нижегородского зрителя (вспомним статью "Бенефис г-жи Пиуновой..." и ее отголоски); его не могло оставить равнодушным небрежение эстетическим воспитанием в Мариинском институте для благородных девиц и т.д.

Далеко не все, с кем поэта сводила жизнь (как в годы солдатчины, так и теперь), относились к нему сочувственно. Значит, надо было учитывать и изучать не только сторонников, а и противников, не только друзей, но и недругов поэта в каждый период его биографии. Только так могло быть достигнуто достаточно полное, точное представление о среде личности, среде ближайшего окружения, их влиянии, их взаимодействии. Это не исключает, а лишь подчеркивает важность выявления в рамках каждого периода того, что характеризует тенденции главные, первостепенные. В заключительные месяцы перед возвращением Шевченко в Петербург к таким можно отнести следующие:

1. Из первых уст, от участников событий, узнал Шевченко всю правду о только что закончившейся тогда крымской войне, которая выявила как героизм, благородство народа, так и просчеты, провалы царского строя. Изучение архивных материалов, особенно фондов РГАВМФ, позволило установить прямую причастность к этим событиям астраханских знакомых Шевченко - флотских медиков И. Ф. Муравского, С. А. Незабытовского, Ф. И. Чельцова, К. И. Новицкого, Ф. И. Зброжека и др., в большинстве своем его земляков. Новые данные не только прояснили смысл ряда дневниковых записей и истинное содержание дней, проведенных в Астрахани, но и дали возможность, говоря о работе над повестью "Прогулка с удовольствием и не без морали", установить неизвестные прежде источники этого произведения, возникновение которого исследователи связывали исключительно с чтением автором одной из статей "Морского сборника". Не отрицая воздействия этого прогрессивного издания на Шевченко, мы вправе говорить теперь о главенствующей роли непосредственных его встреч с участниками Крымской войны, начавшихся еще в Новопетровском укреплении и достигших кульминации в Астрахани.
2. Не понаслышке, не косвенно, а непосредственно и прямо соприкоснулся Шевченко с судьбой героев 1825 г. Одни стали его личными знакомыми, о других поведали близкие к ним люди; можно сказать, что поэт оказался в атмосфере декабризма. Особенно важное значение имело установление дружеских связей с М. А. Дороховой - родственницей и другом декабристов, по сути их связной. Обнаруженные материалы позволили выяснить конкретные, персонифицированные источники, вызвавшие именно в Нижнем Новгороде бурный всплеск декабристской темы в творчестве поэта ("Юродивий", "Неофiти").
3. В эти же месяцы Шевченко смог прильнуть к живому ключу потаенной поэзии и бесцензурной журналистики - особенно изданиям А. И. Герцена и Н. П. Огарева. Он познакомился, подружился с людьми, которые знали и поддерживали Н. Г. Чернышевского, Н. А. Добролюбова, были связаны с кружками Т. Н. Грановского и А. В. Станкевича, находились на стрежне передовой общественной мысли. Некоторые имена, отдельные каналы приобщения к этому удалось установить путем привлечения широкого круга архивных и мемуарных источников. Они позволили, к примеру, выстроить цепь от прогрессивного общественного деятеля, книгоиздателя и книготорговца Н. М. Щепкина, ездившего к Герцену в Лондон, принимавшего в московской своей книжной лавке Чернышевского, к знакомым Шевченко в Нижнем Новгороде, снабжавшим его запрещенными зарубежными изданиями, а от них, в свою очередь, к доверительным личным контактам Т. Шевченко и Н. Щепкина уже в московские дни, к быстрому сближению поэта с кругами свободомыслящей интеллигенции.
4. Шевченко своими глазами увидел и с полной отчетливостью понял остроту борьбы за решение большого и больного вопроса - освобождения миллионных масс от кабалы крепостничества. Особое место имело непосредственное знакомство с положением дел в Нижегородской губернии, где он видел и толпу крестьян, пришедших жаловаться губернатору на помещика-самодура Демидова, и деревню Зименки, в которой мужики предали огню барское поле, и крепостников, яростно выступавших против реформы, и тех более трезвых землевладельцев, что ратовали за ее проведение. За скупыми записями в Дневнике - глубокие впечатления и мысли человека, для которого все это представлялось в совершенно конкретных лицах, олицетворялось людьми с фамилиями и именами, биографиями и индивидуальными особенностями.
5. Перед взором поэта раскрывались капиталистические предприятия, впервые воочию увиденные им на Волге. Постижению строя мыслей Шевченко, лишь в малой степени отраженных в дневниковых его записях, способствует изучение подлинных дел этих предприятий, особенно нижегородской конторы общества "Меркурий", со служащими которой он в Нижнем Новгороде поддерживал тесные связи. Фонд © 101 РГИА явился ценным источником фактического комментирования многих страниц Дневника и переписки Шевченко.
6. Расширялись связи Шевченко с представителями различных классов, сословий, групп. Лучше, полнее узнал он рабочих и чиновников, медиков и артистов, предпринимателей и моряков, крестьян и учителей. Все это предопределило характер и наполненность персональной части энциклопедии.

Охарактеризую, хотя бы кратко, источники, использованные автором в процессе работы над энциклопедией.

Исследования автора носят двуединый характер. Задача решается на материале биографическом и творческом, но непременно с привлечением большого количества дополнительных источников, главным образом архивных (Алма-Аты, Вильнюса, Киева, Кракова, Москвы, Нижнего Новгорода, Оренбурга, Петербурга, Уфы и др.). В ходе поисков удалось отыскать неизвестные документы, непосредственно касающиеся Шевченко, однако особое внимание было уделено изучению косвенных архивных материалов. Упоминаний о Шевченко они не содержат, но обогащают данными о людях, с которыми свела его жизнь, атмосфере, в которой он находился. Следует подчеркнуть значение таких строго-документальных источников, ранее обойденных шевченковедами, как метрические книги церквей Оренбурга, Орской крепости, Раимского, Оренбургского, Новопетровского укреплений, Уральска и Илецкой Защиты, приказы по Отдельному Оренбургскому корпусу, Оренбургскому и Уральскому казачьим войскам, "ревизские сказки"; то же самое можно сказать о фондах канцелярии Оренбургского военного губернатора, Пограничной комиссии, дворянского присутствия, полицмейстера, которые, как показало изучение, в лучшем случае поверхностно просматривались, в основной же своей части в поле зрения исследователей (тем более - историков литературы) не попадали.

Часто констатируется факт исчезновения архивов Орской крепости и Новопетровского укрепления, приводятся примеры их варварского уничтожения в конце прошлого - начале нынешнего веков. Бесспорно, многое утрачено безвозвратно. Но немало важнейших бумаг сохранилось, только оказалось рассеянным, рассредоточенным. Одной из своих удач автор считает обнаружение метрических книг Петропавловской церкви Новопетровского укрепления за длительный период, с 1852 по 1865 гг. Стоило сопоставить источники мемуарные, литературные (в том числе произведения и письма Шевченко) с записями архивными, как стали на свои места многие события, его касающиеся, прояснились судьбы различных людей, упоминаемых в Дневнике и переписке, явилась возможность избавиться от ошибок в написании имен и фамилий. В других фондах обнаружились материалы о структуре Новопетровского укрепления, результатах инспектирования его в различные годы, назначениях и увольнениях офицеров, торговле, рыболовецком промысле, происшествиях. В связи с этим можно говорить о реальной возможности реконструировать архив Новопетровского укрепления, а также восстановить - хотя и не полностью - фонды Орской крепости, Раимского укрепления и других мест шевченковской солдатчины.

Архивные потери велики. Но нужно всемерно расширять свои разыскания и вводить в научный оборот материалы, которые еще лежат под спудом. Необходим фронтальный поиск фондов и дел, связанных с именами множества лиц, в частности архивов, возможно оставшихся после А. И. Антипова, К. И. Бюрно, К. И. Герна, И. А. Ускова, семей Обручевых, Фантон де Веррайонов и др. Такая работа, как убеждает уже проведенное автором исследование ранее не привлекавших внимание архивов (Е. И. Бларамберг, Б. А. Герна и др.), способствует раскрытию важных загадок и может привести к прояснению вопросов о стихах Шевченко 1850-1857 гг., об альбоме аральских видов и рисунков, о портретах, выполненных в Раиме, Оренбурге, Новопетровском укреплении.

Впервые в шевченковедении автором используется ряд печатных источников историко-краеведческого и мемуарного характера. Это книги, воспоминания, статьи старожилов-оренбуржцев об Оренбурге и его деятелях сороковых-пятидесятых годов XIX в. Работы Н. Г. Залесова, П. П. Жакмона, И. В. Чернова и некоторых других содержат материал, критическое изучение которого позволяет обогатить персоналии живыми характеристиками. К той же группе источников относятся труды плодотворно работавшей здесь ученой архивной комиссии. Полезными оказались справочные издания типа адрес-календарей, памятных и справочных книжек - как местные, так и столичные.

Нам, исследователям, комментируя наследие Шевченко и мемуары о нем, работая над проблемами его жизни, мировоззрения, творчества, нужно дойти до каждого имени, псевдонима и анонима. Это имеет далеко не второстепенное значение. В процессе работы автору удалось внести поправки в датировку ряда писем Шевченко, предложить новые версии в связи с атрибутированием отдельных портретов, рисунков, эскизов, обнаружить ошибки в публикациях текстов. Знание всех имен позволяет расширять поиски и вводить в оборот материалы, которые еще лежат под спудом.

Коротко о характере и принципах построения энциклопедии

Основную, главную часть ее составляют статьи словарного типа. Но обычные биографические (или биобиблиографические) статьи решить задачу в той степени, которая представляется необходимой, не могут.

Вот почему автором выработан новый их тип, а именно статей-комментариев. Сделана попытка именно прокомментировать каждую фамилию, раскрыть каждый аноним и псевдоним, содержащиеся в произведениях Шевченко, в частности, его Дневнике и переписке, а равно воспоминаниях современников, причем, где это нужно, дать совершенно новое, не всегда ортодоксальное, нередко спорное, толкование взаимоотношений.

При всем своем традиционном "словарном" построении энциклопедия представляет достаточно полный труд об окружении Тараса Шевченко периода оренбургской солдатчины. Она суммирует все, что было сделано в этом направлении ранее и на основе новых источников выдвигает закономерные вопросы-проблемы из области взаимосвязей человеческих, гражданских, политических, творческих.

Бесспорно, важен и вопрос о построении самих статей-справок. Все они, несмотря на различие в размерах, содержании, характере изложения, подчиняются определенному принципу, который представляется наиболее приемлемым, целесообразным не только для этого, но и для других, аналогичных изданий, возможных в будущем.

Сведения в рамках каждой статьи располагаются в едином порядке. Сначала - фамилия, имя, отчество (в отдельных случаях, если полные данные неизвестны, - только фамилия, или фамилия и имя). Далее - даты жизни (или хотя бы рождения), должность, чин, звание, положение данного лица ко времени знакомства с ним Шевченко (или, при отсутствии сведений о личном знакомстве, ко времени предполагаемых, прямых либо косвенных, их связей). Затем следуют краткие сведения о человеке (особенно его общественном, политическом облике) в период, предшествовавший общению с поэтом, а в ряде случаев, когда это требуется в интересах науки, - и в период последующий (иногда даются биографические справки более развернутого характера). Вторую - и основную часть каждой статьи составляют данные о дружбе, знакомстве, переписке или других отношениях (односторонних-двухсторонних, прямых-косвенных) Шевченко и того, кому статья посвящена. Тут же - авторские догадки, предположения, гипотезы, попытки иного, вопреки общепринятому, прочтения дневниковых записей, переписки, мемуарных и биографических свидетельств, прямой спор с другими авторами, наконец - обобщенные выводы о месте данного лица в биографии Шевченко.

Статьи располагаются в алфавитном порядке. При публикации нескольких справок о людях с одной фамилией, состоящих в родственных отношениях, первой помещается статья о том из них, кто имел наиболее близкое отношение к Шевченко. Затем идут другие - по степени знакомства. Принятый в энциклопедиях и словарях обычного типа строгий алфавит имен среди лиц с одинаковыми фамилиями, таким образом, не соблюдается. Например, среди четырех статей о членах семьи Герн первой идет посвященная штабс-капитану К. И. Герну - близкому другу поэта, второй и третьей - его жене С. Н. Герн и сестре М. И. Герн, лично знакомым с Шевченко на протяжении довольно длительного периода, и четвертой - о А. И. Герне, брате, который, хотя и принимал участие в хлопотах об облегчении положения Шевченко, личных связей с ним не имел. Такое построение, по мнению автора, открывает возможность более систематического, последовательного изложения вопроса о связях Шевченко с известными ему семьями.

Ряд статей (их немного) носит одновременно и персональный, и обобщающий характер. Так, открывающая книгу статья о Р. Абизарове содержит сведения о всех унтер-офицерах, матросах и рядовых, непосредственно участвовавших в Аральской экспедиции А. И. Бутакова; в другой статье (о А. Алексееве) приведены также сведения о рядовых и унтер-офицерах - сослуживцах Шевченко по Новопетровскому укреплению. В этих и некоторых других статьях перечисляются лица, посвящение которым отдельных, специальных справок представлялось нам нецелесообразным - одна была бы повторением другой. Но в ряде случаев имена выделены и персонально: сделать это позволило выявление существенных дополнительных источников.

Некоторые статьи обращают внимание на исследователей окружения Шевченко, внесших существенный вклад в сбор и публикацию документальных материалов о поэте в дореволюционный период. Счел нужным автор внести в свою энциклопедию также имена тех, кто оставил нам интересные для шевченковедения труды историко-краеведческого характера.

Наконец, отмечу, что для более удобного пользования изданием в книге помещены заметки так сказать "наводящего" характера, которые, сообщая некоторые анонимы, псевдонимы, криптонимы (например, "А-в, Л.С.", "Б", "Бессребренник", "Земляк из Островной" и др.), тут же отсылают к определенным статьям о лицах, "зашифрованных" самим Шевченко или его современниками.

Источники сведений - архивные, книжные, журнальные - сообщаются по ходу их публикации, немедленно за этими сведениями. Список принятых сокращений (ссылки в тексте, по возможности, кратки) приводится отдельно. Проза, поэзия, письма Т. Шевченко всюду цитируются по собранию его сочинений в шести томах, изданному Академией наук Украины в 1963-1964 гг. Первая цифра в скобках означает том, последующие - страницы. При ссылках на художественные работы Шевченко используются тома десятитомного академического издания, выпущенные в 1963-1964 годах в Киеве. В конце книги расположен и справочный аппарат (указатель имен и псевдонимов, которым посвящены персональные статьи-справки, указатель других людей из окружения Шевченко, упоминаемых в этих статьях).

Таковы некоторые предварительные замечания. Само собою разумеется, что первая в науке о Т. Г. Шевченко попытка создания энциклопедии подобного типа не может быть свободной от существенных недостатков. Возможны пропуски, упущения, оши бки. Автор надеется на помощь, совет всех, кому дорого дело развития шевченковедения, и с благодарностью к тем, кто ему помогал, отдает свою книгу на суд пытливого читателя.

Но еще несколько строк - совсем уж в заключение

"Жизнь сочинителя есть драгоценный комментарий к его сочинениям",- писал А. И. Герцен. "История моей жизни составляет часть истории моей родины",- заявлял в автобиографии, осмысливая свой жизненный и творческий путь, Тарас Шевченко. Эти высказывания (аналогичные имеются и у других выдающихся деятелей литературы) могут служить подтверждением насущной необходимости создания таких трудов, которые давали бы возможно более полную характеристику связей художника с эпохой, современниками, представителями различных слоев общества, воздействия этих связей - прямого и косвенного, активного и пассивного - на формирование творческого мира и художественных образов.

Конечно, даже самая полная и научная биография не может вместить в себя все имена и все события; время производит отбор, "селекцию", определяя истинную значимость каждого лица, каждого факта. Не вызывает, однако, сомнения то, что ко времени создания подлинно академической биографии, предваряя ее, должна быть осуществлена кропотливая работа по подготовке и изданию фундаментальных сборников материалов и документов, летописей жизни и деятельности, полных библиографий, словарей и справочников различного характера, в том числе окружения и связей. Потребность в таких изданиях стала истиной.

От индивидуального сбора документальных материалов о Шевченко, его окружении, среде, эпохе отдельными, разобщенными исследователями пора в интересах создания полноценной и всеобъемлющей источниковедческой основы шевченковедения настоящего и будущего переходить к практическому решению такой глобальной задачи, как создание возможно более разностороннего и постоянно пополняемого международного банка данных, которые систематизировались бы по единой схеме и становились одинаково доступными для всех регионов мировой шевченковедческой науки, включая США, Канаду, Германию и другие, не говоря уже об Украине и иных государствах славянского мира (особенно России). Совместный банк данных призван охватить максимум архивных, печатных, рукописных, картографических, изобразительных и иных источников, в нынешнее время распыленных, рассредоточенных (географически, тематически и т.д.), в значительной своей массе не выявленных, не учтенных и потому в науке не используемых. Имеются в виду исследования как биографии, так и творчества, как произведений, так и проблем, тем (например, во многом основополагающей - "Шевченко и Библия"), наконец, создание не скороспелой, а по настоящему научной, многотомной "Шевченковской энциклопедии". Указанный банк данных немыслим без привлечения современных научно-технических средств и высокой степени компьютеризации поиска, обработки и хранения многообразных сведений отовсюду. Филологи, лингвисты, историки, архивисты, богословы, социологи и другие гуманитарии должны в этой работе соединить свои усилия с представителями точных наук, информатики, кибернетики.

А этот свой многолетний труд я провожаю в долгую, надеюсь, дорогу посвящением, которое мне подсказывает бессмертный наш Тарас:

I мертвим, i живим, i ненарожденим
землякам моiм в Украйнi
i не в Украйнi
моe дружнee посланie.